Лёгкий осенний морозец бодрил, веселя тело и душу.

Келебримбор спустился с крыльца и зашагал по улице к кузне, с удовольствием слыша, как хрустит под ногами неокрепший ледок луж. Ослепительно ясное небо, золото листвы, пламенеющие алые гроздья рябин... хороший выдался день!

А вдали, как мираж, рвутся ввысь заснеженные отроги Белых гор. Скоро и в Эрегион придёт зима.

"Скоро, совсем уже скоро," - подумал Келебримбор, улыбаясь. Зиму он тоже любил.

В такой день и от жизни он ждал только хорошего. А горе, грязь и серая пелена обыденности - а, да зачем они?

И когда подбежавший от ворот Эльф схватил вдруг его за руку, он поначалу даже не понял.

- ...Там Орки!

- Что?!

Их было с полдюжины, незваных пришельцев. Одетые по-зимнему тепло, угрюмо озирались по сторонам, стискивая в руках ножи да копья. И было им - страшно, хотя они и храбрились.

Остановясь перед воротами, переглянулись.

Потом один из них, вероятно, предводитель, крикнул, обращаясь к Келебримбору (видимо, почуяв в нём главного здесь):

- Эй, Эльф, ты чего в наши земли припёрся?

Ай да ну!

Келебримбору стало смешно: прочные ворота, высокая городьба, друзья-воины рядом - и каждый Орк под прицелом десятка метких глаз и острых сосновых стрел. Миг - ведь как ёжиков иголками утыкают! А они ещё ершатся...

- Это ещё разобраться надо, кто к кому явился - незваным-непрошенным! Сдаётся мне, что это не я под вашими воротами стою.

- Было времечко, Эльф, когда ни тебя, ни твоих ворот тут и в помине не было!

Орк говорил на ломаном Синдарине, но при желании понять его было можно. А желание у Келебримбора было. Желание и жгучее любопытство.

- Мы, может, нарочно пришли: взглянуть, кто это в наши края припожаловал...

Надо же, какой нахальный, вздорный Орк!

- Ну что же. - Келебримбор усмехнулся и, чтобы испытать орочью храбрость, сказал: - Входите, коли пришли!

Ворота эльфийского города распахнулись.

Он не думал, что Орки войдут, - но предводитель их шагнул вдруг вперёд, словно в воду холодную с разбега кинулся, и остальные поспешили следом, будто потеряться боялись.

- Ну что ж, ребята, в гостях воля не своя!

Это предводитель сказал.

А другой настороженно добавил:

- Разоружаться не будем!

Келебримбор пожал плечами.

- Коли охота, стойте так. Сами-то откуда будете?

- С Белых гор. - Предводитель глянул, как ножом уколол.

- Далековато... - протянул Келебримбор, оглядывая их. И, чтобы снять напряжение, спросил: - Проголодались, верно? Ну, пошли, что ли?

Он не ждал, что Орки послушно пойдут следом, - но они пошли.

Приземистая избушка об одном окошке на трапезную явно не походила. Сколь ни дикими были Орки, а поняли это вмиг и вновь начали настороженно переглядываться.

- Эй, Эльф, куда это ты нас привёл? - спросил предводитель, стискивая пальцы на рукояти ножа, - всё какого-то подвоха ждал.

- Мыться сперва будете! - ответил Келебримбор и, видя, что ему по-прежнему не верят, внушительно добавил: - Такой уж у нас, у Эльфов, обычай. Привыкайте, раз в гости пришли!

- Отлично! - Предводитель мазнул его недоверчивым взглядом. - Тогда я - испробую!

Помедлив миг, он рывком распахнул скрипнувшую дверь и нырнул в духовитое банное тепло.

А Келебримбор поспешил к дому, чтобы распорядиться насчёт угощения. Да, вот ещё что, - озабоченно подумал, роясь в сундуках в подклети, - переодеть бы их, а то эти шубы...

С ворохом чистой одежды вновь подошёл к баньке. Подошёл и поморщился недовольно, ибо Орки за предводителем мыться не пошли - сидели возле избушки: все, как натянутые до предела луки - ещё миг, и тетива лопнет! Келебримбор шагнул было к двери... и замер, когда Орк, самый высокий среди них и самый широкоплечий, вскочил с проворством дикого зверя и встал на пути, загораживая вход.

- Да я вот, - принялся втолковывать Келебримбор, - рубаху чистую вожаку вашему принёс. И вам всем тоже. В подарок.

Орк хмуро забрал у него одежду.

- Сам передам, - буркнул неохотно. - Ты тут жди! - И скрылся за дощатой дверью.

Экий наглый Орк! Словно и не с Правителем здешней крепости разговаривал. Это укололо самолюбие, но Келебримбор умел сдерживаться - в жизни ему и не такое терпеть приходилось. Терпеливо дождался, пока на пороге появился предводитель Орков, облачённый в эльфийский наряд. Вожак молча кивнул своим, и те тоже исчезли за дверью баньки.

- А дальше что, щедрый хозяин?

Они шли к дому рядом - плечом к плечу, и Келебримбора поразило, что Орк и ростом ниже его, и в плечах поуже. Против своих громил вожак и вовсе казался задохликом. И слишком уж молод - вряд ли восемнадцать минуло!

- Шестнадцатая зима в двери стучит, - неожиданно произнёс Орк и усмехнулся: мы, мол, взрослеем рано.

И Келебримбор почему-то совсем не удивился ответу на ещё не заданный вопрос.

- А звать тебя как? - И, зная, что у дикарей не принято открывать имя первому встречному, торопливо добавил: - Ну, как к тебе обращаться? Меня вот - Келебримбором зовут.

Помолчав, Орк отрешённо сказал:

- Снег.

Снег?

Келебримбор поднял голову.

Погода и верно испортилась, с гор задувал холодный ветер, и крохотная колючая снежинка упала в подставленную ладонь.

- Вижу, что снег. Я спросил, как твоё имя. Понимаешь - имя? Или... это нельзя знать?

- Ты спросил - и ты услышал. - Орк выразительно пожал плечами. - Снег - это и есть моё имя. Мы родились зимою, в метель. Я и двое моих братьев. Зима была суровой, пищи не хватало. И тогда братьев вынесли из пещеры и положили на снег. Сначала они кричали, а потом... потом замолчали. Навсегда.

- Но зачем... почему?

Убивать новорожденных детей - это в сознании не укладывалось!

- Ты всегда ел досыта, Эльф.

"Ты не поймёшь" - так это прозвучало.

Келебримбор опустил голову, словно в этом была его вина:

- Да... наверно...

- В горах уже зима, сосны в инее. На перевале снЕга по пояс. А коль если возвращаться доведётся, уже наметёт и по грудь.

- Коль если? Так не говорят!

Орк не услышал - или сделал вид, будто не услышал. Продолжал говорить ровным, бесцветным голосом, что в голодные зимы - а такое случается через раз - умирает половина младенцев, ну, а когда совсем уже - край, холостые мужчины племени бросают жребий и...

- ...Вот мы и спустились в долину, надеясь добыть зверя... Коченели от холода, увязали по пояс в снегу - но шли, надеясь на чудо. А чуда не случилось. Охота была неудачной - и стало быть, вновь их ждёт голодная зима...

- А почему бы вам... вашему племени совсем не поселиться здесь? - вырвалось у Келебримбора.

Он сам удивился этим словам.

А Орк тихо ответил:

- Мы боимся... Когда-то мы были свободным народом, но пришли из-за Моря чужаки с длинными, острыми копьями, меткими стрелами... Теперь нам остались только горы. Камень, снег и лёд... Но туда хоть не придёт никто...

- А если всё-таки?..

- Тогда будем драться на пороге родных пещер, драться и умирать, потому что бежать нам больше некуда...

И словно льдинка кольнула Эльфа в сердце.

Потому что и впрямь - некуда.

Сперва он собирался лишь накормить их да проводить восвояси. Теперь что-то изменилось - он и сам не мог понять что. Обычаи эти их кровавые... И имена... Снег... Огонь... Мрак... Лук... Нож... Язык сломаешь! Поди попробуй выговорить коротенькое словечко Гхаш, острым кремешком перекатывающееся на языке!

А на вид - почти такие же, особенно в эльфийских плащах да рубахах. Разве что волосы у всех убраны не по-эльфийски - в косы, да кожа от холодов и ветра задубелая, тёмная...

Келебримбора вдруг невольно передёрнуло: я принимаю у себя Орков. Я - Орков! Мирно беседую с ними, вместо того чтобы хвататься за меч! Видел бы меня Гил-Галад... хотя что мне Гил-Галад? Или я в своём доме уже - не хозяин?

- Ну, пошли к столу, что ли? - отметая все сомнения, беспечно сказал он и повёл их - на сей раз уже точно в трапезную.

Пообедать как следует кто же откажется? Ни Орк, ни Эльф, ни Человек.

Но пора и меру знать, наверно!

Келебримбор поднялся из-за стола и, выйдя на крыльцо, с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Запрокинув голову, поглядел на небо. В разрывах облаков сияла голубая звезда, колола глаза своим чистым незамутнённым блеском.

Хорошо было вот так стоять...

Скрипнула дверь. В освещённом проёме возник знакомый угловатый силуэт.

Снег.

Что ж он трапезу-то оставил?

- Щедрый хозяин?

Орк неслышно приблизился к Келебримбору, коснулся его руки своею обветренной ладонью.

- У меня есть имя... - Эльф резко - пожалуй, даже слишком резко - высвободил пальцы. - И... не надо так... У нас не принято...

Не ожидал, что Орк поймёт, но Снег поспешно отодвинулся.

- Прости. - Немного помолчал. - Завтра мы уйдём. Не будем досаждать больше. Ты и так... Мы ведь другого ждали...

Как будто сам он - ждал!

- Я прикажу положить в ваши мешки еды - сколько унести сможете.

(Да сколько они там унесут?)

- Своя ноша не тянет, - отозвался задумчиво Снег. - Один только Мрачек за четверых потащит.

- Он старше тебя?

(Если и да, то ненамного.)

- Ровесник. По судьбе и по жребию. Только его мать родила тогда четверых... Его - накормили.

- А... остальных?

И прикусил язык. Зачем спрашивать, когда всё ясно и так.

- А теперь жребий ему не выпал. И потому в зимнюю бескормицу...

- Страшно! - невольно вырвалось у Келебримбора.

- Иначе не выжить...

- И глупо! - добавил он. Имея в виду, что этот парень принесёт их племени намного больше пользы, если оставить его жить.

- Да, щедрый хозяин. Поэтому Мать Рода и отпустила его в долину. А теперь - нам пора назад. Нас ждут...

А в следующий раз жребий может не выпасть ему самому, подумал внезапно Келебримбор.

И уже не отстранился, когда Снег снова взял его за руку.

- Я вне жребия, щедрый хозяин!..

Это наверняка магия, мелькнуло в голове. Я не искал их - они сами пришли. И заворожили... Хотя... могут ли Орки ворожить? Или то - влияние Его? Ведь он всегда говорит: "Нет хороших и плохих народов! Даже среди Орков можно встретить замечательных ребят..."

- Ты знаешь - Его, Снег? Когда Он вернётся, я расскажу Ему о вас. Он - поможет. Он непременно поможет!

- Нет. Не надо.

- Но почему? Ты, верно, не знаешь... Он - такой... такой... -

Эльфу впервые в жизни не хватало слов - да с этим Орком и не нужны были слова, поэтому Келебримбор лишь повторил: - Он - поможет!

- Нет. - Снег нахмурился. - Когда мы были сильны, мы отдали Ему всё, что могли. Когда была война и мы умирали на пыльной равнине Анфауглит... Люди сложили потом песни об этом. О себе. О нас не осталось даже песен. Хотя было нас поболе, чем Людей. Но... всё кончилось, Эльф. И нашего народа больше нет. Мы превратились в ночных теней, исчезающих с рассветом... А Он... Да, Он поможет, конечно, я знаю. Он никому не отказывает. Но... Нельзя брать, ничего не давая взамен. А нам нечего больше Ему предложить...

- Он не потребует платы! - с возмущением, с обидой за Него.

- Да, конечно. - Снег ещё сильней нахмурился. - Только подачек нам не надо. Даже от Него. - Подумал и добавил: - И у тебя мы не задаром берём. Я расплачУсь. По весне.

- Чем? Мифрилом с Сильмариллами? - невольно усмехнулся Келебримбор.

- Нет. И золота у нас тоже нет.

Так чем же он тогда расплачиваться думает?

Хотя... так ли это важно?

- А самое умное - это... - и не договорил: дверь опять отворилась.

- А, вот вы где! - На крыльцо вышел огромный могучий Мрак. Повёл плечами, покрутил головой и дерзковато - чтобы скрыть робость - спросил: - Правда, что ли, щедрый хозяин, будто железом ты повелевать можешь?

- Правда.

- А... научишь? Меня?

И, довольный тем, что продолжения этого тягостного разговора не последует, Келебримбор поспешил к кузне - не научить, нет, просто показать дикому Орку своё высокое эльфийское мастерство и умение...

...Уходя к перевалу, два дня спустя, Снег оглянулся и помахал рукой на прощание.

Так естественно было ответить ему тем же!

- ...А, может, зря мы с ними так? - пробормотал в раздумье один из спутников Келебримбора, глядя, как исчезают за внезапно поднявшимся туманом незваные гости. - Всё ж - Орки.

Келебримбор не ответил.

Может быть, и зря. Тем более что Орки и шли сюда - умирать. И убить их было нетрудно. Убить - это всегда просто. Гораздо проще, чем посадить за один стол. Чем поделиться едой...

Гораздо проще, чем понять.

- А ну как по весне они вновь явятся? - никак не мог угомониться его спутник. - И не вшестером уже? Придут - чтобы убивать?

- Не придут, - покачал головой Келебримбор. - Вернее - придут... но в гости. Им понравилось - гостями быть... Хотя мы и не были особенно щедры. Но прежде приду к ним - я. Тоже гостем приду. Ведь - звали!

- А ну как ловушка это? - не сдавался упрямый Эльф.

Ловушка?

Нет, если бы они замышляли недоброе, Снег не обернулся бы на прощание.

- Доверчив ты без меры, Повелитель.

- Быть может. Но злом за добро не платят даже Орки. Пойдём! - зябко поёжился, кутаясь в плащ, когда жестокий порыв ветра швырнул в лицо целую пригоршню снежного крошева.

И поспешил вниз, в долину, ибо Орки Орками - а у него хватало и других, более важных дел.

А потом, и тоже совсем неожиданно, приехал Аннатар - и тут уже стало совсем не до Орков...

Обычно зимы тянутся медленно. Но эта пролетела стремительно, в делах и заботах не уследить было за торопливым мельканием дней. И когда однажды, выйдя из кузницы, Келебримбор услышал пение жаворонка, он понял, что настала весна.

Но - у него была работа, и Аннатар, прежде чем вновь уехать, опять торопил его.

А эту звонкую трель весенней птички тем же вечером в кузне вплёл Келебримбор в узор Кольца... одного из Великих - но не Единственного.

"...А одно, Всесильное, для кого мы откуём, отец мой названный?.."

Мы? Ну, моей в том доли немного. Вот разве что Три - удались. Лёгкие, ажурные, чистые, а дотронешься осторожно - звенят, тихо-тихо и нежно, ровно колокольчики...

...Так ДЛЯ КОГО же собирается ковать Он ТО Кольцо?

И Девять. Их тоже ковал Он...

Зато мы с Гномом отковали Три и Семь. Равновесие! Как и дОлжно быть...

Приедет вскоре. Увидит. Может быть, и похвалит. Сдержанно и немногословно. А потом улыбнся вслед словам - а уж улыбка эта дороже всех слов в мире стоит!

...Как не хватало мне в детстве отца... ТАКОГО отца!..

А - Он? Кто был отцом для Него? Аулэ? Породил - это верно, а вот любил ли? Да если б любили Его там, в Валиноре, разве ушёл бы Он в неизвестность, в далёкую Эндоррэ, к тому, чьё имя ныне под запретом, к Врагу, к нераскаянному мятежнику?..

И разве сам я стал бы уходить в Эрегион, если бы меня хоть кто-нибудь любил?..

Не оттого ли и потянулся я к Нему, что судьбы наши - похожи? Хотя, если задуматься, кто я - и кто Он?..

А ведь я знаю, ДЛЯ КОГО ТО Кольцо! Знаю - и не боюсь отчего-то. Говорят, что в Ангбанде были всё же Эльфы. Из Авари...

Интересно, а я бы мог?.. Вот вернётся Он - непременно спрошу. Он - ответит. Не обманет! Да Он и не умеет лгать. Так и не научился. Учился - другому... А как много Он знает! Поражаешься иногда... И ведь на любой вопрос, не задумываясь, ответит: отчего бывают затмения Солнца, какая сила в молнии, бьющей из туч, заключена, почему любую зиму неизбежно сменяет весна?..

...А кстати, я в гости ведь был зван! Весной! Пойти, что ли? Сбежать от всех, и одному, тайком... А то ещё отговаривать примутся. Скажут - опасно. Скажут - убить могут... Да нет, зачем им меня убивать, если сами звали? Да ещё и отдарить посулились. Интересно, чем?..

Долго думать о неприятном и тягостном было не в натуре Келебримбора. Ему больше нравилось улыбаться, нежели проливать слёзы. Ковать Кольца, а не мечи... И в гости пойти кто ж откажется? Может, кто другой - но никак не Келебримбор!..

А в горных долинах и ущельях всё ещё лежал снег, правда, уже подтаявший.

Келебримбор огляделся, пытаясь собразить, то ли это место, о котором толковал ему прошлой осенью Орк. То, вроде бы...

Та-ак, теперь подняться вон к тому скальному выступу...

Но подниматься никуда не пришлось.

- Э-ге-гей, Келебримбор!

Он был погорластее здесь, чем в долине, этот Снег. Ну да понятно - родные горы...

- Пережили зиму?

- Ага! Спасибо тебе за всё, щедрый хозяин!

Ну, положим, здесь хозяин - не я....

- Ты позабыл моё имя, Снег?

(Чего и ждать от Орка?)

- Нет, что ты, Кэл... Я... У меня и подарок тебе готов. Помнишь мои слова? Взгляни!..

И Келебримбор послушно развернул поданный свёрток.

...Рубашка была сработана из тончайшей замши, по образцу той, эльфийской, - только вместо жемчужинок пёстрые яшмовые камешки и узор по вороту не серебряной нитью пущен, а неожиданно яркой, как кровь. Но и это было по-своему красиво: красное на белом...

- Сестрёнка, должно быть, вышивала, - понимающе протянул Келебримбор, любуясь подарком.

- У меня нет сестры, - сказал тихо Снег.

А кто же тогда?

- Наши часто тебя вспоминают, - ушёл от ответа Снег. - А Мрачек всю зиму Мать Рода обхаживал, прося, чтоб по весне отпустила его снова в долину. И он желает со временем выбиться в повелители огня и железа...

И рассмеялись враз оба, Эльф и Орк, вспоминая, как, подражая во всём Келебримбору в кузнице, Мрак, махнув изо всей силы молотом, расколол наковальню.

- И что же Мать? Отпустит?

- Отпустит. Конечно, отпустит. А ты - примешь ли?

(А - захочешь делиться умением?)

- Да, конечно! И уж, верно, явится не только он один?..

- Я... Нет, в этот раз - нет... наверно...

- Снег, почему? Или я тебя чем обидел?

- Что ты, Кэл! Нет... О, смотри! Здесь уже цветут эдельвейсы! -

Низко нагнувшись, Орк сорвал белый цветок и протянул его Келебримбору.

- Прими! От меня... - Румянец проступил на его скулах.

И Келебримбор тоже почувствовал вдруг, что краснеет.

- Послушай, Снег... я... У нас не принято дарить цветы мужчинам!

- Почему? Твои боги запрещают?

И как вот ему объяснить?..

- Цветы может дарить только мужчина женщине. Так у нас ведётся исстари, и потому...

- А у нас - наоборот. Только женщина владеет ворожбой - и только женщина дарит своему избраннику первый Цветок Весны...

- Снег!.. Или... нет?.. Снежка?..

...И были только губы и руки их, горячие, жаждущие...

А весенний воздух высокогорий пьянил не хуже выдержанного вина, и совсем не холодно было лежать им обоим на широком плаще, согревая друг друга телами...

...А жаворонки, оказывается, пели и здесь, в горах...

Скрываясь за отдалённым утёсом, солнце брызнуло напоследок острыми, словно, копья, лучами.

Снежка тоненько вскрикнула, как от удара, прикрывая лицо ладонями, поспешно уткнулась в его плечо.

И Келебримбор ощутил вдруг раскаяние и стыд.

Поддался порыву, глупец! Так поступать не годилось...

Но ведь - весна... и как тут совладать с нетерпением тела, которое превыше всех доводов разума?

...А должен был совладать!

- Снежка... я... прости меня!

- О чём ты, Кэл? Всё было хорошо... - вновь потёрлась доверчиво щекою о его плечо.

- Снежка...

(Ох, что же я натворил!)

- Снежка, ты ошиблась в выборе... прости!.. Я не могу любить тебя...

- У тебя есть другая?

- Да!.. То есть нет... Она - королева. Высокая Владычица.

- Ты, верно, счастлив с нею...

- Нет. Она не любит меня. И... она замужем...

(Кто я - и кто Галадриэль!)

- И... я не смогу остаться тут, у вас...

- А я не смогу уйти вниз... Да ты и не позовёшь...

- Так зачем же ты, Снежка?.. Зачем?!

Нет, я не хочу поступать, как Куруфин когда-то!.. Не хочу, чтобы мой сын вырос вдали от меня, нелюбимый, покинутый, не зная ни отцовского наставления, ни сдержанной мужской ласки!

- У нас только женщина решает, кому из мужчин позволено будет заронить в её лоно росток и дать продолжение роду. Это - очень щедрый дар, и немногим его удаётся добиться. А ежели силой женщину взять - не получится ничего. Совсем-совсем ничего! Понимаешь?

- Н-нет...

- Поймёшь! Ты ведь очень умный, я знаю...

- И всё-таки я не хотел бы, чтобы мой сын вырос сиротой, не зная отца...

- Сын? - повторила она удивлённо. - Что ты, Кэл! Сыновей я стану рожать от Мрачека. Сильных и храбрых ребят. А от тебя будет - дочка. Похожая на тебя... и она будет любима... а потом она станет Матерью Рода... после меня... Не хмурься, пожалуйста, Кэл! Ты достоин продолжения... Слышишь? - И, проявляя неожиданную женскую мудрость: - А теперь - уходи! Иди туда, вниз, к своему дому. Тебя там ждут друзья и дела. И ещё много-много хорошего... - Её голос неожиданно задрожал: - Ты придёшь и будешь веселиться, пируя с теми, кто родня по крови тебе. И женщина, которую ты любишь, сама придёт к тебе... Я... вижу это... я... мы, женщины, это умеем... о будущем ворожить... И... если всё будет хорошо... ближе к осени ты приходи опять... А о следующей весне нас уже будет двое... Ну, улыбнись же, Кэл!

И тогда хрипло - от волнения перехватило горло - он поклялся, призывая в свидетели и эти горы, и небо, и звёзды:

- Да, я вернусь! Я вернусь. Обязательно вернусь!

А потом - он ушёл. И она смотрела ему вслед. Но не окликнула.

Он сам то и дело оборачивался и махал, махал ей рукой - и был твёрдо убеждён, что сдержит клятву...

Но он - не вернулся.

И клятвы не сдержал.

Не по своей воле и не по своей вине.

Ибо жить ему оставалось менее полугода...

...О том, что случилось в долине, рассказал Мрак. Единственный, уцелевший в той бойне. Израненный, приполз он в горы, именно для того чтобы рассказать.

Вот только рассказ его совсем не был похож на те истории, которые позже разнесли по свету эльфийские менестрели...

Горлум из Мордора

Валар трудились, и труд их был тяжек - но тяжесть эта была приятной. Они украшали каждый уголок, каждый самый укромный кусочек земли, которую любили всем сердцем. И так как каждый хотел принести земле добро, и считал, что лучше прочих разумеет, как это сделать, между ними начались разногласия и споры, порой они понимали друг друга, порой - нет.

Разными были Валар, ибо таковыми сотворил их Эру Создатель Арды, творец нашей земли - ибо именно он замыслил и сотворил ее, Валар же только украшали ее, как им казалось, по своему вкусу, но на самом деле по желанию Эру, ибо они были порождением его мыслей, каждый - какой-то их части, и не могли сотворить ничего, что противоречило бы его воле, как если бы ювелир по своей воле сделал перстень, не сможет он стать кинжалом, даже если бы и пожелал.

Разными были Валар, но Владыка Мелькор не был похож на своих братьев и сестер, хотя все они были созданиями одного Творца. Ибо как есть в Эа Свет и есть Тьма, так и каждый из сущих в нем идет по тому или иному пути. Из Света творил Эру большинство Валар, ибо в нем было больше Света, чем Тьмы - а ни в ком не может быть их поровну, ибо такое существо не захочет ни творить, ни вообще чего-то делать, храня в себе это Равновесие. Но тем не менее все сущее стремится к нему - и не достигает никогда.

И именно из Тьмы был создан им старший и могучий из Айнур, Вала Мелькор, которому от самого создания был предречен путь Тьмы. Ибо - не сможет жить мир, в котором один лишь Свет, и не будет в нем Равновесия. А чтобы оно было - кто-то должен его поддерживать, идя по противоположному пути. Только тогда мир будет балансировать на том тончайшем лезвии Равновесия, не срываясь ни в ослепляющий голый Свет, ни в непроглядную Тьму. Так ведь устроено все Эа - ночью, в темноте светят звезды, а днем всегда есть тени. И это мудро и справедливо.

Так росло и множилось непонимание между родными братьями и сестрами, которыми являлись друг другу Валар - оттого, что Вала Мелькор часто не мог принять деяний своих сотоварищей, а они не хотели принимать творений его. Мелькор же был сильнее прочих Валар по отдельности, но едва ли сильнее всех их вместе - а они, видя, что он стремится делать все на свой лад, так как подсказывало ему его сердце, в котором была Тьма, там где у прочих Свет, объединились. Так как не хотели уступать ему ни в чем - всем им казалось, что именно они знают, как принести благо Арде, и что деяния Мелькора противны Замыслу Эру, так как были эти странные и непонятные поступки противны им.

Мелькору же казалось, что именно остальные не понимают и не чувствуют Замысла Эру, также не желая видеть, что каждый из них есть только часть Замысла, и правота не принадлежит никому, как не открыт никому весь Замысел, а открыта лишь малая его часть. А надлежит им всем идти по тому пути, который подсказывает каждому его сердце, по тому пути, что назначил Эру. Так и всем нам надо идти по тому пути, который подсказывает нам сердце - и тогда в этом мире не будет многого из того, что порождает смещение Равновесия, не важно - ко Свету или ко Тьме, ибо это равно гибельно для мира.

И по объединению сил Светлых Валар оно стало неуклонно сдвигаться к Свету - и первым почувствовал это Темный Вала: труды его, и без того тяжкие, стали еще более упорными, и он вкладывал в облик Арды все свои силы, не щадя их. Но тщетно - хотя Валар Света и меньше трудились каждый, вместе они имели большую силу.

Так и случилось, что часто стали они ссориться и бывало даже, что какую-то малую часть мира, лес или озеро, переделывали по многу раз, считая, что неправ другой и делает это, чтобы досадить ему. И всегда эти споры шли на благо Арды и способствовали упрочению красоты Замысла, ибо каждый старался показать, как можно было бы сделать это лучше. Но сами они этого не понимали, и все больше разделяла их вражда. Так, вместо того, чтобы идти рука об руку, помогая друг другу в созидании, Свет и Тьма в Арде разделились и стали врагами. Вместо союза шла между ними война - но и так поддерживалось Равновесие, и не было еще это большим горем, но не было и радости в том, ибо вражда может порадовать только злое сердце. Валар же не были злы, напротив, сердца их переполняла любовь к Арде и желание принести ей благо. Так не только ненависть, но и любовь может стать причиной вражды, если она слепа и ревнива.

Мелькор мечтал об Арде Грозной и Прекрасной, где красота будет величественна и порой опасна, как прекрасно извержение вулкана и ледники, высокие горы и глубокие пропасти, где будет и нестерпимая жара, и лютый мороз, чьи реки будут бурны, а ветры порывисты и непроглядность ночи будет соперничать с яркостью дня, где все создания будут вольны и дики, и прекрасны в своей неукротимой свободе.

Валар мечтали совсем о другом - о мире полном идиллического покоя и тишины, где нет ни малейшей опасности никому, а все живое ласково и приручено ими, где ветры веют едва-едва, а дожди нежными каплями орошают счастливо дремлющие растения, и никогда не наступает ни полного мрака ни яркого света, а лишь плавно изменяются их количества.

Но никто из них не хотел понимать, что такие крайности равно не будут пригодны для тех, кому строят они дом - о детях Илуватара. В своей розни Валар забыли о том, и творили жилище лишь для себя, и были бесконечны столкновения их и стычки. Но тем держалось Равновесие, и Мелькор служил ему вернее, чем прочие, не давая увести мир от равенства сил Света и Тьмы. И многие называют деяния его злом, ибо шел он наперекор воле прочих, часто будучи излишне упрямым и уверенным в своей правоте.

Тогда, видя что сила не на его стороне, и все дальше по пути Света уходит Арда, и нет в том блага, Мелькор призвал тех меньших духов, что пока только созерцали происходящее а Арде. Не все они откликнулись, ибо были, подобно Валар, созданиями Тьмы или Света; но те, что были созданы Эру для пути Тьмы пришли к нему и также облеклись во плоть. Большая часть их пленилась красотой и мощью огня и захотела войти в него, став его душой, но и прочие стихии не остались забытыми. И все же помнят именно Духов Огня - ибо больше всех они прославились в прошлые дни войн в Арде.

Но была и некоторые духи из тех, что чувствовали в себе силы для творения равно Мелькору, хоть и творили они под его началом, пусть деяния их и не были столь велики, но не менее новы и прекрасны или ужасны, смотря с какой стороны смотрели на них. И если жилищем Светлых Валар был Альмарен, где все было по их вкусу, а домом Темного Валы - Утумно, где творил он себе жилище так, как виделось прекрасным ему, то Темные Майар не ставшие Духами Огня основали себе жилище далеко на Севере, намного севернее Утумно, где царит непроглядная зимняя ночь.

Но им не хотелось видеть только ночь, и светом наполнили они свои земли, и светился сам лед под снегом, и был этот свет приятен всякому глазу, и к тому, кто смотрел на него - а этот свет не слепил глаз, но был мягок и ласков - приходил покой в душу. Но - не для людей замышлялось то жилище, и рассказывают, что человек, видя этот свет, не может оторвать от него глаз, а так и будет вечно сидеть бездвижно, забыв о пище и сне, пока не умрет - но душа его не покинет пределов волшебной страны, а навеки останется там. И еще говорят, что та волшебная игра радужного света, что видна порой в небе далеко на Севере - это танцы человеческих душ, оставшихся в стране у самого предела Ночи.

Там обитают не виданные никем звери и цветут странные цветы, которых не видел никто, ибо никто не гостил в жилище тех, кого назвали Духами Пределов Ночи. Рассказывают о них многое, в том числе рассказывают и то, что построив свое жилище, они постепенно потеряли всякое желание покидать его и забавлялись только все большим его украшением, и все прекрасней делалась крохотная страна у краев Ночи. Духи постепенно забыли и об Арде и о том, кто призвал их - ибо никогда Темный Вала не требовал от них служения и не считали они своим долгом помогать ему, а лишь только новым развлечением. Не таковы были Духи Огня, но это история не о них.

Так случилось, что когда с Запада двинулось воинство Валар и под его натиском пала Утумно, никто из Духов Ночи не пришел на ее защиту, то ли не ведая, о том, что творится в Арде, то ли не желая покидать своего уютного княжества. Проведав же о судьбе своего наставника, они предпочли окружить свою землю непроницаемой стеной из льда, высотой до самого неба. И никто с тех пор не может посетить их земли; сами они не покидают пределов чертога.

Путешественники рассказывают, что далеко-далеко на самом Крайнем Севере можно увидеть, если вглядеться в горизонт, тонкую полосу словно бы из голубого пламени - стену земли Духов Ночи. Пришедший туда уж не вернется обратно, став лишь одним из огоньков северного сияния.

Но еще говорят, что человек, в чьем сердце пылает истинное пламя любви к Арде, сможет дойти до той волшебной земли, растопить этим жаром стену из льда и напомнить Духам Ночи о том, для чего они были сотворены, и кто учил их в первые столетия в Арде, когда еще они не забыли обо всех красотах мира ради крохотной его части. И тогда их могучее воинство придет к своему наставнику и станет в своей мощи щитом для Цитадели и всех, идущих по пути Тьмы.